Этот парень начал свою эстрадную карьеру в четыре годика. Выступал на концерте Филиппа Киркорова и исполнял «Зайку мою». Сейчас один из самых перспективных участников «Фабрики звезд 7». Накануне воскресного концерта он дал эксклюзивное интервью AIF.RU
- На интернет-форумах тебя по-разному называют. Так ты все-таки Сева или Влад?
- Влад.
- На последнем уличном концерте ты в какой-то момент забыл слова. А потом публично извинился перед собравшимися. Редкий поступок для нашего шоу-бизнеса.
- Люди же платят нам за выступление. Как же не извиниться перед ними?
- Ты уже заготовил речь на случай своего воскресного провала или спасения?
- Нет, я готовлюсь выступить так, чтобы не вылететь.
- Говорят, что ты протеже Филиппа Киркорова и именно благодаря этому попал на «Фабрику».
- Мой отец – профессиональный танцовщик. Руководил легендарным шоу-балетом «Рецитал». Танцевал у Аллы Пугачевой, ставил концертные номера и Филиппу Киркорову. Я сам увидел Филиппа на кастинге «Фабрики». А до этого мы не встречались с ним 10 лет. Вот и вся моя «блатная» история.
- Ты пел с Киркоровым, будучи ребенком?
- Подпевал. Однажды меня послали к нему на сцену с цветами. Мне было 4 года. Он говорит: «Ты кто?» Я отвечаю: «Майкл Джексон». Он: «А петь умеешь?».Я говорю: «А то!» Ну, и разыграли из этого моего выхода целую сцену, которая ему понравилась и которую он повторял потом и на других концертах.
- И что вы с Филиппом пели?
- «Зайку мою».
- Тогда и захотел стать артистом?
- Да, это у меня с детства. Отец – хореограф, мама – артистка цирка. Тут уж никуда не денешься. Все мое детство прошло на гастролях родителей. Полжизни в цирке, полжизни в бальных классах.
- Кто же вас спать укладывал после вечерней сказки?
- Меня не укладывали. Так со взрослыми и сидел – до часу ночи, до двух.
- А цирком не «заболел»?
- Старшая сестра Дарина «заболела». Она работает с лошадьми, наездница и дрессировщица. А мама танцевала на проволоке. Вообще у нас в семье цирковая династия, но именно по женской линии – сестра, мама, бабушка, прабабушка…
- А ты, стало быть, по отцовским стопам пошел?
- Да, с четырех лет танцую. И у отца танцевал и потом много лет в студии Аллы Духовой, в разных возрастных группах ее шоу-балета «Тодес»… Дошло до того, что мое «1 сентября» в 9-м классе пришлось аж на «17 марта».
- И как же ты его заканчивал?
- Да вот напрягся. Закончил без троек. Теперь подыскиваю школу, в которой мог бы экстерном сдать сразу за 10-й и 11-й.
- Есть такие?
- Есть. Мой друг Дим Бикбаев, тоже «фабрикант», это уже проходил и мне советует.
- То есть трудиться и зарабатывать ты начал с молодых ногтей?
- Трудиться – да, но не зарабатывать. Если человек тащится с огромной сумкой через весь город в балетный класс, где вкалывает с восьми до пяти за деньги – такого человека просто жалко.
- Ну, с восьми до пяти – это не так уж много.
- Я имею в виду, с восьми утра до пяти утра следующего дня.
- Ничего себе! И ты так вкалывал?
- Для меня это был кайф, за который я не просил денег. Это то, ради чего я жил. Я вообще самостоятелен. В школу меня никто никогда не провожал. С самого начала. 1 сентября в первом классе все пришли с бабушками и мамами, а я – только с цветами.
- Что же ты вдруг отказался от танцевальной карьеры и ударился в певческую?
- Я не отказывался. Но судите сами, что лучше: танцор, который пытается петь, или певец, который профессионально танцует?
- Пожалуй, последнее.
- Вот именно. Все жанры на нашей сцене уже давно «разобраны» и «прихвачены». Казалось бы… Но нет ни одного человека, который бы одинаково хорошо пел и танцевал. Вокально-танцевальное направление не развито. Звезд в нем нет.
- Это только у нас такая ситуация или в мире?
- У нас. В мире как раз с этим все хорошо. Вы посмотрите на того же Джастина Тимберлейка, что он творит, когда выступает!
- Наверно, это тяжело – одновременно петь и танцевать. Дыхание-то сбивается.
- Тяжело, но можно. Это особая техника. Я ею овладею.
- Какая музыка тебе нравится?
- Я воспитан на качественных образцах западной музыки. Мне всегда нравились r’n’b и soul. Но у нас эти направления пока популярны только в Москве. Жалко. Возможно, я приложу руку к тому, чтобы сделать их популярнее. Они этого достойны.
- А есть у тебя любимые исполнители, диски которых ты всюду таскаешь с собой?
- Конечно. Стиви Уандер, Джордж Майкл, Ашер, Крис Браун. И не только они.
- И как ты оцениваешь собственные шансы на покорение вершин, когда перед твоими глазами такие примеры?
- У меня есть цель и я ее добьюсь. А когда добьюсь, подниму планку выше.
- На что нацелился? На Евровидение?
- Все вершины, какие есть в музыке, существуют для того, чтобы их кто-то покорял. Есть Евровидение, есть Грэмми.
- Будешь покорять?
- Приложу все силы.
- А если вылетишь отсюда в это воскресенье? Или чуть позже?
- Когда вылечу, тогда и буду думать. Но я вылетать не собираюсь. «Фабрика» – это такой шанс, который нельзя не использовать.
- Трудно было попасть?
- Адски. Хитрость в том, что сюда берут не только за отличные вокальные данные. Члены жюри руководствуются целым комплексом критериев при отборе. Если они видят, что человек силен в чем-то одном, но слаб во всем остальном – он не проходит кастинг. Я сам слышал здесь такие голоса, что просто диву давался, внимал им, как завороженный. А эти ребята в итоге не прошли. Они там сейчас, а я здесь, в «фабричном доме».
- Значит, в тебе что-то усмотрели.
- И это придает мне уверенности в своих силах. Я сейчас стою на самой нижней ступеньке карьеры и в силу этого всецело доверяю опыту и мнению продюсеров. В особенности Константина Меладзе. Это уникальный человек, просто уникальный.
- У тебя здесь много друзей? Среди «фабрикантов»? Ни от кого не ждешь, что он возьмет и проголосует против тебя в одно из воскресений? Например, в ближайшее?
- Со всем отличные отношения. Ни от кого подвоха не жду. А, например, с Димкой и Корнелией мы и вовсе подружились еще на кастингах. Они даже жили у меня.
- А родители не возражали?
- Родители уже несколько лет безвылазно живут на даче. Я в квартире один с 13 лет. Предоставлен самому себе.
- Это должно было рождать большие соблазны…
- Перебесился в первые полгода. Потом успокоился. Все-таки я привык к самодисциплине. Нет у меня времени на ерунду.
- Ну там, я не знаю, пьянки с однокашниками?
- Равнодушен к алкоголю.
- А девушки? Или, знаете… сейчас модно в шоу-бизнесе относить себя к представителям нетрадиционной ориентации…
- Вот уж нет, спасибо. Это не про меня.
- А тебя кто-то ждет за пределами «фабричного дома»?
- Нет, я свободен. У меня нет девушки.
- Может быть, здесь уже кем-то увлекся?
- У нас все девушки – писаные красавицы.
- А как же знаменитые «фабричные» запреты, всевозможные ограничения? Сексом заниматься нельзя, курить нельзя и вообще?..
- Промолчу. Или, вернее, нет – к запретам и ограничениям отношусь уважительно. Хотя и без них жизнь на «Фабрике» не сахар. Вы попробуйте три месяца просидеть в четырех стенах. С экрана телевизора, наверно, кажется, что мы тут дурака валяем, отрываемся. Это очень далеко от правды. Подъем в 8 утра, отбой в полночь, весь день – репетиции и занятия. Впрочем, я-то как раз не жалуюсь. После нагрузок «Тодеса» мне уже ничего не страшно.
- Но здесь еще колоссальное внутреннее напряжение, страх провала.
- Вы правы. Ты ежеминутно думаешь о том, что эта неделя может стать конкретно для тебя последней в проекте.
- Говорят, Корнелия дажа плачет по ночам от страха.
- Не знаю, я по ночам к девушкам не хожу.
- А ты когда в последний раз слезы лил?
- Давно.
- А здесь, на «Фабрике», может сложиться такая ситуация, когда зрительницы увидят тебя плачущим? Ну, например, когда тебя самого отсеят? Или придется против кого-то проголосовать?
- Я голосую не против, а за. Хотя вспоминаю, что когда уходил Филипп, у меня едва-едва не навернулись слезы на глаза. Он был, наверно, самым искренним из всех нас. Все мы тут часто играем разные роли, а он не играл.
- Влад, скажит честно, на что ты рассчитываешь в конечном итоге?
- Я с детства был самостоятелен и давно знаю, что такое ответственность. Мечты мечтами, но лучше ставить перед собой четкие цели. И добиваться их. Трудом. А к труду мне не привыкать.
- А цель-то и вправду Грэмми?
- Одна из них.
